Ваша жалость мне не нужна. В каждой второй семье отец пьёт и занимается рукоприкладством. В каждой второй мать верит до последнего, что он изменится и закрывает ребёнку глаза и уши. «Он совсем не такой, просто сейчас непростое время».

Ругань из-за стены, полёт мебели по комнате, страшные хлопки. Он так и не изменился, а ее жизнь оборвалась, когда мне было 6.

Новую семью нашли в тот же день. Разве 800 долларов будут для кого-то лишними? Ха, моя жизнь стоит 800 долларов. Из которых на меня едва ли тратили сотку. Мы, дети в фостерных семьях, росли как сорняки. Вопреки всему тянулись к солнцу. Надеялись, верили, хранили секреты друг друга. Но такова жизнь, чужое безразличие делало нас ожесточёнными, взращивало злость на окружающий мир.

Семей было так много, что я плохо помню лица. «Она не слушается, плохо учится, совершенно невыносима, ворует деньги», и это было правдой, но к этому наверняка хотели добавить: «много ест, высказывает своё никому ненужное мнение, требует слишком много внимания, просит деньги на карманные расходы, отказывается сидеть в своей комнате как мышка».

В этих домах так много правил… что свобода становилась желаннее с каждым днём все больше. Я пообещала себе, что свалю как только закончу школу.  Нарушать правила вошло в привычку, ведь все, что бы я не сделала, не имело никакого смысла. Они бы в любом случае злились. В плохих компаниях меня понимали. Посещение школы дошло до максимум одного дня в неделю, мы находили занятия поинтереснее. Гуляли допоздна, курили и пили, баловались легкими наркотиками.

Они отказались от меня, как и предыдущие, назвали неуправляемой. Так я попала к Паркерам. Лесли, Луиза и шестеро детей, включая меня. Им было наплевать на детей. Они нас даже по именам запомнить не могли. И не считали необходимым кормить каждый день. Она спускала все деньги на модные журналы, хотя была страшненькой, а он на сигареты и дешевое пиво. Вне стен дома ничтожные, но дома отрывались на полную, имея власть. Она ограничивалась унижением и оскорблениями, а он напоминал моего биологического отца. Младшим доставалось больше всего. Длинные рукава, чтобы скрыть синяки. Я больше не могла это терпеть, пыталась защитить, но его масса куда больше. Так я с рюкзаком, тщательного скрытыми местами побоев и ненавистью к людям отправилась к нему, в соседний дом.

Клайд. Учитывая наши имена - мы не могли не заинтересовать друг друга, верно? До той ночи мы встречались пол года. Парень из благополучной семьи. Таким как он никогда не понять таких как я. И как бы я не пыталась не обращать на него внимание - меня тянуло. Он согласился бросить все, бежать вместе, но утром.

Утром наша жизнь изменилась. Задрипанные мотели, дешевые закусочные, штат за штатом. Мелкие кражи, продажа наркотиков. Эта свобода сводила с ума. Но хотелось большего. Ещё денег, не думать о том, где мы будем завтра. Хотелось обрести настоящий дом, свой собственный. Перестать бегать. И, вместо того, чтобы покончить с этим, продав крупную партию, Клайд все испортил. Просрал наркоту, повесив на нас огромный долг. Эксперимент, о котором я узнала через интернет, оказался шансом все исправить.